Перспективы и возможные пути развития рынка логистических роботизированных решений
Организация
«Ронави роботикс» (Ronavi Robotics)
(Россия)
Выставка
г. Москва, CeMAT Russia
Дата проведения
21.09.2022
Отвечает на вопросы
Олег Розанов (коммерческий директор)
Обсуждение этой темы корреспондент портала «ЭЛЕЭКСПО» продолжил на очередной встрече с коммерческим директором компании «Ронави Роботикс» (входит в ГК «ТехноСпарк) Олегом Розановым в рамках выставки СеMAT Russia-2022.
Олег Розанов
Коммерческий директор «Ронави роботикс» (Ronavi Robotics)
— Считается, что складской комплекс Decathlon в полной мере отвечает задачам «Индустрии 4.0». Вашей компании по силам сделать подобный проект?
— Почему бы нет. У нас квалифицированные инженеры и прекрасные партнеры. К примеру, отношения с компанией FIRST, нашим партнером по выставке, хороши тем, что она отлично разбирается в рынке, в логистических потребностях и во всем, что с этим связано. Мы хорошо разбираемся в том, как определенные логистические процессы сделать роботизированными, и тем самым улучшить качество этой услуги. Поэтому мы умеем делать не только практически все то же самое что и более дорогие конкуренты из Китая, но лучше и дешевле. Тем более, что когда обслуживаешь сложную технику, а робот сложная техника, то важна быстрая обратная связь между производителем и клиентом. На китайской же технике иероглифы, поэтому у них все немного сложнее, включая логистику.
— Насколько востребованы такие проекты, как склад Decathlon в России?
— Еще как востребованы. Особенно компаниями с большим товарным оборотом, имеющие в своей работе сезонные или суточные всплески, пики потребления товара. В принципе, любая торговая компания с этим сталкивается, поэтому должна как-то отвечать на эти вызовы.
— Сегодня на деловой сессии компания ДКС заявила, что они строят склады высотой 40 метров, а это примерно, как двенадцатиэтажный дом. Такие проекты действительно эффективны и, соответственно, жизнеспособны?
— Склады, растущие вверх, это тренд последних лет и они все больше и больше из пассивного хранения превращаются в цеха по определенной типовой переработке товара, в том числе мелкоштучного. Поэтому современный клад должен состоять из высотной части, обеспечивающий стратегический запас до следующей поставки и территории, на которой производится работа с товаром: сортировка, переработка, маркировка и так далее – все это делается внизу. Например, для проведения работ с нетиповыми, разнообразными товарами необходимо роботизированное зрение и робот-манипулятор высокого класса. Однако лучше человеческих рук и глаз ничего нет, поэтому опускаешь товар вниз и с ним работаешь. Я не понимаю утверждения, что, мол, у него огромный 25-метровый склад, но нет сортировки. Наверняка у него должна быть определенная территория для этого.
— Какие логистические процессы на складе, на ваш взгляд, следует роботизировать в первую очередь?
— Если вкратце, то компании все свои процессы разделяют на отдельные операции и стараются понять, что рутинное, а что интеллектуальное. Допустим, выбрали 50% рутинных процессов и начинают автоматизировать именно их. Интеллектуальные же процессы оставляют за собой. В логистике самая рутинная операция это перемещение грузов, поэтому ее абсолютно точно имеет смысл роботизировать в первую очередь. А вот выбор товара и определение его параметров: мягкий, твердый, длинный, тяжелый лучше доверить человеку – он это делает намного лучше и качественнее робота, так как его тактильные ощущения в тысячу раз чувствительнее.
И если ты выбрал между рутиной и не рутиной и определился что тебе нужно – тогда уже понимаешь, что будешь роботизировать. Второе обстоятельство это сезонные и ежедневные пики, которые лучше обслуживать путем количественного регулирования флота роботов. И третий момент. По моим представлениям, в России примерно 80% складов еще без WMS (Warehouse Management System, прим. редакции). Соответственно, если ты обходишься без WMS, то, скорее всего, тебе роботизация пока не нужна. А если понял, что без WMS у тебя все останавливается, то наличие логистических роботов самое верное решение.
Новые игроки включаются в борьбу за рынок.
— Рынок робототехнических решений в России относительно небольшой, но, тем не менее, постоянно появляются новые игроки. С чем это связано?
— Емкость российского рынка на самом деле высокая и у него большие перспективы, так как склады постоянно строятся, а людей не хватает, тем более что люди подвержены сезонности, в итоге летом часто наблюдается нехватка кадров. Оценивать размеры рынка нужно по количеству людей, живущих в стране, а Россия – одна из густонаселенных европейских стран и не самая последняя по этому показателю в Азии. Поэтому, когда речь идет о населении в 140 миллионов человек, то это действительно большой рынок. Добавлю и то, что технический потенциал современной России, так или иначе, достаточно высокий, поэтому автоматизация и роботизация промышленных и логистических терминалов – это направление с высоким потенциалом роста.
— Известно, что Сбербанк тоже вышел на этот рынок со своими решениями. На ваш взгляд, насколько это серьезный игрок?
— Дело в том, что СБЕР перестал себя позиционировать только как банк, а теперь это еще и логистический оператор. У СБЕРа есть свои специфические склады, например, кассовые центры, в которых перелопачивается невероятный объем денежной массы и автоматизация этой работы достаточно серьезная тема. К тому же для крупных банков и учреждений необходимо автоматизировать и роботизировать огромные бумажные архивы. У нас такое решение реализовано в г. Новый Уренгой. В решении этого вопроса СБЕР пошел путем созданием шаттловых систем, которыми занимается «Лаборатория робототехники Сбера». Как центр компетенций и как интегратор эта лаборатория имеет смысл. Насколько знаю, это стартап, но мне незнакомы их какие-либо существенные решения. Мы же за последнее время создали уже 12 модификаций робота H1500, три робототехнические платформы, робота, занимающегося трехмерным распределением.
На мой взгляд, такому внутреннему стартапу, находящемуся в структуре большой системы, приходится довольно сложно из-за того, что он вынужден постоянно конкурировать с зарабатывающими подразделениями СБЕРа. Но мне импонируют их логистический блок, конструкция и идеология. Причем логистический блок не имеет прямого отношения к роботизации, а он в ней нуждается. Это наш потенциальный клиент.
Когда такая компания, как наша, сосредоточена на развитии только одного вида роботов, то шансы на серьёзный результат выше, так как это единственный шанс выжить. К тому же, концентрация внимания инженеров на относительно узком диапазоне позволяет быстрее достигать положительного результата.
Смена парадигмы занимает четверть века
— На этой выставке один из экспонентов высказал мнение, что покупать качественные роботы необязательно на том основании, что они быстро устаревают. Достаточно покупать дешевые китайские, которые через 5 – 6 лет можно заменить на более совершенные.
— Это утверждение ситуативное и достаточно спорное, тем более, что его надо рассматривать более широко и вот почему. Технологические процессы в логистике значительно отстают от других отраслей по той причине, что на ней меньше сосредоточенно внимание хозяев и акционеров. Дескать, складские запасы мы сейчас как-нибудь сохраним, а потом и развитием займемся. Скажем, нефтяные компании уже давно на компьютере в Москве отслеживают все этапы добычи, переработки и транспортировки углеводородов. При этом склады возле скважин, которые они используют, едва ли не деревянные будки с какими-то складскими запасами. А качество WMS, качество складских вещей там такое, что точность складского учета плюс-минус 10%, а это просто за гранью понимания. Если, допустим, вертикально интегрированная нефтяная компания имеет запасы, скажем, на 1 млрд $, то получаем погрешность учета в 100 млн $. И это типовой случай. А если посмотреть в целом на темп развития складских технологий, то получаем, что тип складской деятельности меняется со скоростью один раз в 25 лет. Это мое ощущение. Сейчас лишь начало эпохи роботизации. Как я уже сказал, в России примерно 80% складских терминалов не имеют WMS. Поэтому впереди у нас еще длинный период развития: пока WMS до остальных докатится, пока за ней пойдут роботы.
Что касается срока окупаемости любого робототехнического решения, то он не может быть меньше двух – трех лет. Представляете ситуацию, когда техника едва окупилась, а я должен ее выбросить. Если бы срок окупаемости новой техники составлял бы полгода, а через два года ее следует заменить ради повышения эффективности производства, то я как представитель бизнеса еще пошел бы на это, но если на сроке окупаемости мне надо полностью обновить парк оборудования, то это просто абсурд. В моем понимании минимальный срок жизни робота не менее пяти лет, а к тому времени может появиться еще что-то более технологичное, и мы уже будем обсуждать логистические роботы-дроны или еще более продвинутые решения. Но смена парадигмы, смена цикла, составляет примерно 25 лет. Поэтому наши роботизированные системы, скорее всего, будут востребованы весь этот период.
Робот на скамейке запасных
— Я как-то беседовал с представителем завода «Магнум», производителем запчастей для машин, и он посетовал, что поставка расходных материалов к промышленным роботам большая проблема завода, так как плечо поставки составляет от четырех месяцев. И для того, чтобы ее решить, они закупают на всякий случай все подряд, невзирая на цены, потому что остановка всей сборочной линии из-за одного робота влечет за собой сумасшедшие убытки. Насколько вам знакома эта проблема?
— Здесь следует выделить несколько акцентов. Первый: мы, как правило, клиенту поставляем 20–30 роботов. Если выйдет из строя один из них, то остальные 19 продолжают работать, обеспечивая этим небольшой процент проседания системы. В контрактах, касающихся таких поставок, мы предлагаем в качестве замены еще одного робота, что позволяет обезопасить рабочие процессы склада заказчика от каких-либо задержек. Ремонтировать сложную высокотехнологичную технику в полях – это плохая история.
— Как долго в плане роботизации мы будем зависеть от китайских товарищей? И стоит ли развивать производство роботов в России?
— Думаю, здесь есть три важных момента. Первый: давайте сравним ВВП США, Китая и России. ВВП США порядка 24–25 трлн $, Китая – 18 трлн $, в России, по разным оценкам, 2–3 трлн. Второй суперважный момент заключается в том, сколько денег вкладывается в новые проекты и технологические процессы. В Америке и Китае неизмеримо больше, чем у нас. Третий момент, работающий против нас – это отставание в высшем образовании. Например, в Китае найти 20 специалистов по робототехнике вполне реально. Американцы сделают по-другому: они объявят зарплату на 10% выше, чем у конкурентов и переманят специалистов из Китая или России. А кого мы переманим? Так что нам необходимо решить целый комплекс вопросов. Но я оптимист и рассчитываю, что государственная поддержка приоритетных отраслей экономики продолжится и дальше (постановление правительства РФ № 555 – прим. редакции), так как без нее, думаю, китайцев победить у себя дома будет очень сложно.
— А надо ли их побеждать? Не лучше ли идти с ними плечом к плечу?
— Это принципиальный вопрос, и должен быть принципиальный ответ. Пусть какая-то часть промышленности и продукции будет белорусская, китайская, японская и какая угодно, но немалая ее часть должна быть обязательно нашей! Я считаю, что эта часть должна быть порядка 55%. Только не надо нам полной зависимости от кого-то, а ситуация с нашим авиапромом тому яркий пример.
— Допустим, пройдет пять лет и ушедшие компании захотят вернуться на российский рынок. Просто ли им будет это сделать, и смогут ли они вернуть потерянную ими рыночную долю?
— Я думаю, они вернутся и займут свою нишу. Ведь каждому продукту хватит места в России. Всегда существует естественная конкуренция, а, значит, будут премиальные, масс-маркет и базовые продукты с уникальными характеристиками. У нас же каждый год появляются какие-то новые компании или старые уходят с рынка, а потом снова возникают. Динамический рынок будет всегда существовать. Нужно быть благодарными зарубежным рынкам, что они оказывают на нас определенное давление. Это стимулирует нас развивать свою продукцию и поднять ее качество до мирового уровня. Вспомните наш автомобильный рынок 10 лет назад и его рост по 10% в год! Как только мы дадим такой сигнал, сюда прибегут все «Форды», «Кадиллаки» и прочие «Мерседесы». Мы же их здесь будем ждать полностью подготовленными с нашими мирового уровня роботами и стеллажами.
— Этого я вашей компании от всей души и желаю.
— Большое спасибо.
Стенд компании Ronavi Robotics на выставке СеMAT Russia-2022 (кликабельно)
Материал подготовил: Игорь Дмитриев
Компании, упомянутые в интервью
Amazon Robotics (ранее Kiva Systems) – американская компания из штата Массачусетс, производитель мобильных робототехнических систем. С 2012 г. является дочерней компанией корпорации Amazon.com.
FIRST – на рынке с 2003 года. Занимается разработкой и реализацией стеллажных конструкций и автоматизированных систем для складских помещений.
Kiva Systems – основана в 2003 году в США. Направление деятельности – складские транспортные роботы-тележки для перемещения паллетизированных грузов. В 2012 году была куплена компанией Amazon за 750 млн $. После поглощения ее разработки находятся в ведении компании Amazon Robotics.
RMS (Robotics Management System) – занимается разработкой программного обеспечения с использованием искусственного интеллекта для управления флотом складских роботов и создания имитационных моделей для расчета экономической эффективности роботизации склада. При помощи RMS осуществлена интеграция логистических роботов Ronavi в SAP ERP. Входит в ГК «ТехноСпарк».
Ronavi Robotics (Ронави Роботикс) – основана в 2014 году. Это первая российская компания, которая разрабатывает, производит и продаёт роботов для автономной работы на складах. Входит в ГК «ТехноСпарк».
TEN fab – основана в 2014 году. Специализируется на точной механообработке металлов, сплавов и пластиков, разработке и производстве механического и мехатронного оборудования и устройств, сборке и поставках изделий и оборудования. Входит в ГК «ТехноСпарк».
ГИКОМ – один из крупнейших производителей современного стеллажного оборудования в России.
ГК "ТехноСпарк" - первая в России стартап-студия в deep tech, создает с нуля, выращивает и продает компании в широком спектре технологических доменов: логистическая робототехника, системы хранения электроэнергии, медицинское хай-тек оборудование, искусственные алмазы, композиты, оптические покрытия, геномика, солнечная и водородная энергетика, индустриальная микробиология, гибкая электроника, аддитивные технологии. Технологический кампус «Техноспарка» располагается в г. Троицк и включает в себя четыре корпуса общей площадью 12 тысяч квадратных метров. Шесть лет подряд «Техноспарк» был признан лучшим технопарком страны в рейтинге Ассоциации кластеров и технопарков России.
