Долго ли ждать перемен к лучшему? Если ждать, то долго

Организация
 
«НИССА Инжиниринг»
 
Россия
Выставка
 
CeMAT Russia, г. Москва
Дата проведения
 
21.09.2022
Отвечает на вопросы
Михаил Кувшинов (директор по стратегии)
 
Интенсивность товарооборота в онлайн-ритейле в современных условиях требует кардинального перехода на новые технологии складской логистики. Об этом и о многом другом рассказал порталу «ЭЛЕЭКСПО» директор по стратегии компании «НИССА Инжиниринг» Михаил Кувшинов на международной выставке СеMAT Russia-2022.
 

Справка. Компания «НИССА Инжиниринг» является интегратором роботизированных решений для складской и производственной логистики. Осуществляет поставки и интеграцию логистических систем на базе робототехнических решений ведущих мировых производителей. Офис, демонстрационный центр, сервисный центр и лаборатория располагаются в Москве. Компания входит в российскую группу компаний «НИССА».

 
Михаил Кувшинов
Директор по стратегии компании «НИССА Инжиниринг»
— Михаил, какие решения могут увидеть посетители на вашем стенде?
— На этой выставке мы показываем роботизацию для двух наиболее востребованных сегментов: комплектации и сортировки. Все наши крупные проекты реализованы именно в этих областях. И что показательно, спрос на такие направления сильно вырос во время пандемии. Когда человек приходит в магазин, он выбирает товары сам: осматривает, трогает руками, а когда посещает торговую интернет-площадку – просто щелкает мышкой и нажимает клавиши. Но в онлайн-покупках кто-то же должен собрать его заказ! Но ни один из ручных методов сбора товара с полок, даже самый продвинутый, не обеспечивает необходимого скачка производительности.
Поэтому мы стали внедрять концепцию goods-to-person – «товар к человеку». В этом случае комплектовщик стоит на месте, а необходимая комплектация товара с помощью флота робошаттлов приходит к нему по командам системы управления складом WMS, которая сама показывает: возьми вот это или возьми то. В этом плане показателен опыт компании «Декатлон», нашего крупного клиента, который, к сожалению, по политическим причинам ушел из России. «Декатлон» применяет систему RFID, не только детально указывающую, что и как делать, но еще и как проверяющую. К слову, такая же система существует и со штрих-кодами, что дешевле, но менее производительно. Так вот, применение этой системы позволила «Декатлону» увеличить производительность в 5 раз. Можно сказать, что это потрясающая цифра, учитывая, что от момента подписания контракта до реализации проекта, приносящего прибыль, прошло всего полгода.
Следует сказать, что совсем необязательно стремиться к тому, чтобы сразу достичь подобной производительности. Для начала можно взять меньше роботов и увеличить производительность в два раза, с чего «Декатлон» собственно и начал. Потом, постепенно добавляя роботов, он смог достичь этой цифры, при том же количестве задействованных сотрудников.
Еще один важный момент – это точность подборки, точность комплектации. Потому что когда человек бегает по залу, то он может взять из коробки не тот товар и, соответственно, на уровне долей процента получается чрезвычайно дорогостоящая ошибка. Она дорого стоит как по деньгам, так и по репутации.
Как я уже сказал, вторым наиболее востребованным сегментом является сортировка. Интересный проект роботизированной системы сортировки нами реализован для логистического оператора СДЭК. Согласно техническому заданию, требуется сортировка товаров по 140 направлениям с производительностью 4 тысячи операций в час, то есть меньше одной секунды на операцию. Для обеспечения такой производительности, немыслимой для ручной сортировки, задействованы порядка сотни робошаттлов.
Если со временем появится потребность обрабатывать не 4 000, а 10 000 отправлений в час, то мы добавляем еще сотню роботов и пару конвейеров для них. Сделать нечто подобное можно и на обычных конвейерах, но их придется строить несколько месяцев. А если заказчику в дальнейшем понадобится внести в складскую логистику какие-либо изменения, то это задача, будет сравнима с новой стройкой! Роботизированная система – она гибкая, может «дышать». Скажем, в момент уменьшения нагрузки, ночью или днем, часть роботов выводится на зарядку, в обслуживание. А в часы пиковой нагрузки все роботы снимаются с зарядки и включаются в работу.
— Склад с подобными решениями можно называть цифровым?
— Если людей на складе нет, то он безлюдный или автоматический. Склад-робот. Несмотря на то, что на практике это технически реализуемо, с экономической точки зрения любая крайность обычно оказывается неэффективной. Однако есть исключения. Представьте себе холодный склад, где температура минус 27°C. Человек там вряд ли сможет трудиться производительно. А ведь существуют роботы, специально разработанные для такой задачи. Или возьмем заказы, связанные с ядерной энергетикой, выгрузкой ячеек.
— Или заказы, связанные с химией.
— С химией меньше, потому что там обычно нет столько денег, чтобы это все окупить. А в ядерной энергетике они есть. Я не говорю, что мы делаем такие вещи. Просто хочу довести до понимания, в каких экстремальных ситуациях может понадобиться абсолютная роботизация. В нормальной обстановке выгодно роботизировать те части, где производительность умных машин намного выше, чем людей. Представьте себе такую картину: холодный склад, который грузится один раз в сезон, например элеватор. Здесь постепенно разгружаются несколько сортов зерна хранения. Что там роботизировать? Технически нет никаких проблем, а экономически – дядя Вася с погрузчиком вполне справляется, и лучше не будет. То есть в любом случае надо оценить экономическую целесообразность. Поэтому одна из наших работ – имитационное моделирование. Мы строим полную модель того, что происходит.
— А бывают случаи, что вы предлагаете заказчику решение дороже, чем он рассчитывал, исходя из экономической целесообразности?
— Ответ будет: «всегда» и «никогда». То есть мы всегда предлагаем не то, что мыслилось вначале и никогда не предлагаем то, что не соответствует задачам заказчика. Клиент приходит с тем, что он четко знает. А если не знает, что у него есть, нам надо идти на производство или склад и делать свою домашнюю работу – изучать и анализировать исходное положение дел.
И еще. Заказчик нам говорит, каких целей он хотел бы добиться. И мы выстраиваем соответствующую этим целям систему: проектируем, рисуем, сообщаем клиенту, какие ресурсы для этого нужны. Кроме того, роботизированная система гибко перенастраивается под изменившиеся задачи. Допустим, когда в нынешнем году «Декатлон» решил утроить мощности московского компонента системы и довести флот роботов до 150 штук, то это было сделано менее чем за сутки без учета подготовительных работ. Как все было сделано? Скажем, на нашем стенде размещены QR-коды – это обратная связь робота. И когда он добегает до какого-то кода, то проверяет: ага, я нахожусь здесь. Таким образом, мы разметили новый пол, запустили туда новое «стадо» роботов и убедились, что все работает. После этого нажали на кнопку, и поток товаров двинулся из старого склада на новый. Кстати, в старом пришлось переделать инфраструктуру и на ее основе собрать работающую систему. Ночью остановка работы склада продлилась всего несколько часов, но, в конце концов, все это было «сшито» в единую историю.
— Как известно, роботизированный складской терминал «Декатлона» – один из наиболее совершенных комплексов в России. Насколько быстро инвестиции в подобные решения окупают себя?
— Думаю, он не только самый совершенный, но и крупнейший в России. Что касается вопроса дешевизны для средств производства или средств извлечения прибыли – тут разный подход. Как и для предметов потребления. Мы ведь не коммунисты, а капиталисты. Дороговизна и дешевизна предмета потребления это его цена. Но дороговизна и дешевизна предмета, позволяющего делать бизнес – это возврат инвестиций. То есть если что-то стоит один миллион рублей и возвращает инвестиции за полгода, то это дешевое решение. А если что-то стоит 100 тысяч рублей и возвращает инвестиции за 10 лет – это безумно дорогое решение. Так вот, по первоначальным прикидкам самого «Декатлона», они должны были возвратить инвестиции за 2 года. Но справились с задачей намного раньше: при пятикратном увеличении производительности труда это неудивительно. То есть дороговизна и дешевизна решения находятся в районе цены кредита. Если можешь взять кредит, позволяющий заработать больше, чем кредитная ставка – это то, на что стоит смотреть. Но если заработаешь меньше, значит, это инвестиции, не из экономических, а иных соображений. Поэтому эта система не дорогая и не дешевая – она чрезвычайно экономически эффективная. И сейчас у нас в разной степени внедрения есть еще несколько таких систем в России.
— Как вы оцените 2022 год и перспективы для вашей компании?
— Кому-то кажется, что дальше будет хуже некуда. Но не-е-ет! В 2022 году не произошло краха российской экономики, который в мечтах виделся тому же Байдену. Я читал на английском его речь в Варшаве, так он там чуть ли не захлебнулся словами от ожидания этого процесса. Однако этого не случилось, и отечественная экономика находится в состоянии, которое не сильно хуже, чем было.
— На ваш взгляд, надолго ей хватит запаса прочности?
— Ответа, думаю, не знает никто. В своей жизни я привык предполагать, что дальше будет хуже. Но, к счастью, всегда ошибаюсь. В детстве на меня сильное влияние оказала книга «Таинственный остров» Жюля Верна. Я ее зачитал буквально до дыр. Для меня философия этой книги очень важна. Поэтому я всегда рассчитываю на тяжелый сценарий. И вижу, что в этом сценарии происходящего нам будет хуже, но мы совершенно точно выживем.
Так что же плохого в сегодняшней ситуации? Неимоверно выросли риски. А риски это гораздо хуже, чем убытки. Потому что убытки – вот они, и можно сказать, уже в прошлом. Но риски в тумане будущего. Их любой нормальный бизнесмен склонен переоценивать, потому что лучше готовиться к худшему. То есть риски всегда завышены. Ко всему прочему, сейчас непредсказуемо изменилась логистика. Даже если ее объем сократился не сильно, то перераспределение ощутимо нарушилось. Плюс часть хозяйствующих субъектов просто ушла с российского рынка как «Декатлон», у которого экономически все получалось прекрасно. Но по политическим причинам компания свернула бизнес в России. Сегодня не каждый возьмет в банке деньги. Тоже подождет. Поэтому проекты хотя и реализуются, но тормозятся. Думаю, это происходит у всех, разве что кроме самых простых проектов, точечных.
В общем, наблюдается полный «расколбас» и метаморфозы. А это всегда большие риски. Если логистика перешла от одного хозяйствующего субъекта к другому, то экономике в целом на это наплевать. Но вот хозяйствующему субъекту, рассчитывавшему на определенный результат, не все равно, поэтому он не спешит инвестировать – ждет, а вдруг завтра неразбериха закончится. И когда меня спрашивают долго ли ждать перемен к лучшему, то я отвечаю: «Если ждать, то долго».
Исходя из сказанного, мы не стоим и ни от кого ничего не ждем, так как нам есть, что предложить рынку. Тем более что складские технологии развиваются семимильными шагами. Происходит переход от концепции «товар-к-человеку», при которой заменяется самый стеллаж с товарами, к системе, где все товары хранятся в стандартных инвентарных ящиках, собирающихся по требованию. В результате система эффективнее использует складской объем как по высоте до 15 метров, так по горизонтали за счет плотной упаковки. Теперь не нужны погрузчики, бегающие между рядами – там вообще нет людей. Эффективность такого решения в два раза не увеличивается, но к этому стремится, а это, извините, огромные деньги.
— Из комплектующих каких производителей вы производите оборудование?
— А вот это правильный вопрос: где проходит граница импортозамещения? Мы поставляем тележки, сделанные в Китае. Пишем программное обеспечение, отличающееся от того, что есть, но на основе китайского. В основном это соединения MidWare и WMS, а также системы управления роботами. А еще вносим определенные изменения: меньше в механику, но больше в мозги роботов. Потому что у нас требования другие. К тому же мы имеем собственные мощности для ремонта и обслуживания. Образно говоря, строим роботизированную систему из кирпичей и блоков. Как дом можно строить из блоков, произведенных в Китае. Что мы выигрываем? Когда вы производите в год 100 роботов или 10 тысяч, у вас за счет эффекта масштаба разная себестоимость.
Я недавно посетил конференцию НАУРР (Национальная ассоциация участников рынка робототехники, прим. редакции). На одном из стендов было представлено оборудование для обучения детей роботостроению: симпатичная пластиковая коробка, разные детали, датчики. Я поинтересовался, можно ли купить? Мне сказали: «Купить-то можно, только тебе цена не понравится – 60 тысяч рублей. Это мы для школ делаем!». Как вам? Нечто подобное, правда, без софта продают в Китае. Компания Xiaomi торгует игрушкой-роботом менее чем за 100 долларов.
— Интересно, за счет чего такие «накрутки»?
— А это не «накрутки». Понимаете, когда вы продаете 10 тысяч систем, то можете их реализовать по 600 рублей. Но когда продаете всего 10, должны сбыть в 100 раз дороже, чтобы заработать те же деньги. Это при том, что весь годовой объем российского рынка роботов в бескризисный период составляет несколько сотен единиц! И если кто-то наладит производство, позволяющее делать 1000 умных машин, он должен работать либо на внешний рынок, которого нет, либо получить какой-то серьезный проект, скажем, от «Яндекса», «Сбера» или «Росатома». А если просто взять и произвести 10 000 роботов, то такое их количество российскому рынку не «переварить» и за годы. Более того, они быстро устареют, но при этом их нельзя сдать на склад и заняться чем-то другим. Поэтому, извините, Китай – это фабрика, и ее эффективность такова, что там производить дешевле.
— Что вы скажете об импортозамещении в логистике?
— Его можно рассматривать с точки зрения получения субсидий, на которые мы не претендуем, и с точки зрения построения безопасности. Что такое сборка логистических тележек в России? В Китае закупаются компоненты, 90%, которых нет, и не будет в нашей стране, и собираются из них тележки стоимостью в 10 раз дороже. Это импортозамещение? Если говорим о получении субсидий – то да. Но для нас, коммерческой компании – нет. Мы лучше возьмем это в 5 раз дешевле, добавим свое, что можем, и построим эффективную систему. Импортозамещение должно включать и то, что мы сами мотаем конденсаторы, делаем для этого пленку, добываем алюминий из бокситов? И вот так по всей этой цепочке мы должны подняться до уровня процессора. Что же касается процессоров, то для роботов, вполне достаточно процессоров на 90 или уж точно на 60 нанометровом техпроцессе, а они у нас есть. Другое дело, что надо учитывать определенный момент, упомянутый самим Карамзиным: "Если б захотеть одним словом выразить, что делается в России, то следует сказать: воруют". История, связанная с покупкой оборудования дрезденской фабрики AMD в 2007 году, достойна описания, что в романе, что в уголовном деле. Да, оборудование привезли, установили, но оно не работает. Поэтому, я думаю, что сейчас произошло опять же очень важное событие – клюнул жареный петух. Поэтому какие-то подвижки точно будут.
— Сегодня на деловой программе выставки представитель «Лаборатории робототехники Сбера» сказал, что компания собирается выйти на рынок логистических роботов. Как вы оцениваете их шансы?
— Во-первых, я сторонник конкуренции. И только рынок может определить, что надо, а чего не надо, если этот рынок не сильно насиловать. А его можно изнасиловать до такого состояния, что он встанет на дыбы, что сейчас и происходит с газом на Западе. На ситуацию же со «Сбером» я смотрю с интересом. Понимаете, так как они сделали довольно специфичное решение, то оно, разумеется, не решит всех задач клиента. Когда мы говорим о ведущих китайских производителях, то у них имеются десятки моделей, которые создают экосистему. Создать экосистему из 2-х моделей можно, но она не будет жизнеспособной. В качестве метафоры приведу муравейник, в котором не один, а много типов муравьев, каждый из которых решает свою задачу. В принципе можно изготовить 2 модели оборудования и на их основе сделать недомуравейник, в котором будет решаться основная задача. А если вы автоматизировали не ту задачу, да еще вышли с этим на рынок, который размером с мизинец, то, как говорится, флаг в руки. Но это моя точка зрения, и я могу ошибаться. Но я, если честно, не верю в эффективность непрофильных инвестиций. Вот даже Amazon, купивший лучшие технологии, и давший им невероятно тепличные условия, взял и затормозил. Даже Amazon отстал от рынка! Почему? Потому что у него нет внутренней конкуренции, в итоге остановился в развитии. Поэтому посмотрим, время и рынок все расставят по своим местам.
— Что отличает китайских производителей от европейских?
— У китайцев есть одна из особенностей – у них короткий цикл от идеи до железа. За это они платят недоработанной документацией и менее вылизанным продуктом. Поэтому мы и пишем собственный встроенный софт.
— Им не хватает времени?
— Нет. У китайцев другая ментальность: они не считают, что должны достичь идеала. Типичный европейский идеал – швейцарские часы. Он имеет феноменальную точность измерения времени и стоит таких денег, что даже страшно представить, делает вещи, которые, в общем-то, и не нужны. А у китайцев такой товар считается глупостью, поэтому жители Поднебесной выпускают изделия, решающие текущую задачу клиента. Ни больше и ни меньше! Любая функция сверх этого приводит к тому, что товар будет дороже и появится позже. К тому же надо учесть, что на рынке есть еще 87 тысяч китайских предприятий, готовых решить ту же задачу. И если ты попытаешься решать не ту задачу, за которую хочет платить клиент, а ту, которую сам себе придумал, то у тебя либо должен быть такой бренд, чтобы заказчик тебе поверил, либо окажешься банкротом.
— Вы сами переводите китайскую документацию?
— Да, потому что так лучше, здесь английский уже отстает. И это обеспечивает наибольшую экономическую эффективность. А бизнес платит за эффективность. Бизнес платит за то, чтобы у него все работало.
— Вероятно, скоро склады без WMS-систем будут серьезно проигрывать конкурентам?
— В этом нет сомнений. Тем более что опыт лидеров мирового рынка говорит о новой волне роботизации складской логистики. Причем идеологии полностью безлюдных процессов приходит роботизация коллаборативных окружений, где люди и роботы трудятся в единой системе. Здесь путь к успеху – использование лучших международных практик и следование передовым тенденциям.
Примечательно, что роботизированные системы становятся все более похожими на биологические. Их сложность оказывается иерархической и достигает раннего биологического уровня. И я думаю, у них есть потенциал развития на много порядков, может, и в миллионы раз. Помните, когда создали первый персональный компьютер, кто-то, по-моему, из IBM сказал, что на всю Америку им надо несколько десятков таких машин. Сейчас это вызывает улыбку. Так же, как и утверждение Билла Гейтса в свое время, что 640 Кб хватит всем. Вот это потенциальное развитие в миллионы раз и представляет интерес.
— Спасибо вам за то, что вы обстоятельно и аргументированно поделились своим видением ситуации на рынке складской логистики.
Стенд компании «НИССА Инжиниринг» на выставке СеMAT Russia-2022 (кликабельно)

Материал подготовил: Игорь Дмитриев

Bottom Logo

Портал ЭлеЭкспо – это информационное интернет-издание в области электротехники, электроэнергетики и автоматизации.

Основная задача Портала — это оперативное информирование о новинках, которые были или только будут представлены на крупнейших российских и зарубежных электротехнических выставках.

Follow Us:

Контакты:
  • Телефон: 8 921 7871 350
  • E-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.