Смоленцев Пётр

Коммерческий директор ( KUKA Россия )

Петр Смоленцев: Тема — промышленные роботы для услуг. Вот один из первых вариантов. Это российский интегратор, который в свое время создал линейку, первую в мире, где робот работает с деньгами. Робот работает в Сбербанке. Таких роботов сейчас там десять, каждый из них заменяет двух человек. Это была первая идея, первый шаг в госуслуги. Не просто услуги, а вообще в сервисную робототехнику и именно промышленного робота. И самое главное, что сделал Сбербанк вместе с нашим интегратором. Довольно трудно получить доступ в святая святых — в кассовый расчетный центр, где много денег, и там настраивать эту систему. Он заменяет двух человек и расчеты. Вы не представляете, какое количество тонн денег должен обработать кассовый центр любого банка во всем мире.

Из этой идеи вышла следующая идея — что, в принципе, можно сделать такой кассовый центр, который может работать не только с деньгами, а с любой вещью. Например, можно оставить ключи от автомобиля, когда вы улетаете. Или передать паспорт, какой-то предмет и так далее. Внутри работает робот. Все полностью сделал российский интегратор: работа и софт полностью. Очень интересная разработка, перегнала свое время, к сожалению, лет на пять, потому что ни один город, даже Москва не готова пока, к сожалению, к такой технике. Ими заинтересовались только иностранные инвесторы, которые сейчас это и реализуют во всем мире, но не мы.

Следующее решение тоже сделал российский интегратор, и мы опять к нему не готовы. Это очень интересное решение, при котором вы можете автоматизировать такую операцию во всем городе, как стрижка кустов. Опять было предложено нескольким крупным субъектам Федерации, таким как Московская область, Татарстан, Уфа и так далее. Но опять наше правительство и местные правительства были не готовы к этому решению, к обслуживанию и так далее. Даже рассматривать не стали. Вот пожалуйста — Индустрия 4.0 в госуслугах в полный рост. Робот абсолютно безопасен, его сканеры смотрят вокруг, сбоку сканеры, которые определяют безопасную зону, человек запускает робота на автоматическом тракторе. И он едет, все стрижет, как хотите. Было очень интересно это делать, мы это показывали на строительных выставках, на выставках специальных вещей, но, к сожалению, не заинтересовало. То есть такое решение тоже есть, оно пока в заморозке. Ждем когда мы доживем до того, что его будут использовать.

Презентация выступления. KUKA

Есть еще один робот. Робот, который с помощью технического зрения определяет яблоки — красные, зеленые и так далее, определяет спелый ли плод и срывает его с дерева, кладет в ящик, заменяет человека на этой операции. Это уже больше в агропромышленный холдинг.

Реальны ли меры поддержки. Мы считаем, что в этом году (2019) появилась очень серьезная тенденция: наконец-то наше правительство увидело, что цифровая экономика и производительность труда действительно важная вещь, которая влияет напрямую на ВВП страны. И мы во всем этом участвуем. Особенно нам нравится обеспечение подготовки квалифицированных кадров цифровой экономики и рост производительности труда на средних и крупных предприятиях. Это очень важно, и мы в это сейчас очень глубоко вошли. Мы работаем с разными комиссиями, пытаемся доказать, что автоматизация ни к чему плохому не приведет, а приведет только ко всему хорошему. Потому что раньше мы испытывали проблему в том, что не могли внедрять роботов, автоматизацию и новые решения из-за того, что у нас не было поддержки в виде такого классного лоббиста как государство.

У нас в стране есть очень много операций, которые выполняют, к сожалению, люди, хотя во всем мире эти операции выполняют роботы. Лет двадцать уже, а мы об этом даже не знаем. Вот, например, фото 2018 года с официального сайта, завод, предприятие производит СуперДжет, самолет, в Комсомольске-на-Амуре [ Слайд 1. ]. И с другой стороны — та же самая операция, но на предприятии Боинг, где на ней давно заменили людей, она автоматизирована больше десяти лет.

Слайд 1 (кликабельно)

Такие же примеры можно привести и в машиностроении, и в пищевой промышленности, и в госуслугах, везде. В том же Сбербанке даже не задумывались о том, сколько у них, оказывается, людей стоят на этой простейшей операции — укладке денег из ящиков, грубо говоря — бумаги из одного места лотка в другое. Тысячи человек. Сейчас они апробацию проходят. Очень трудно поставить оборудование в банки. Как только тесты пройдут успешно в течение нескольких лет, это будет стандартное оборудование для всех банков. Мы сталкиваемся с мифами, связанными с тем, что робот убивает рабочие места, робот очень дорогой в его обслуживании. Эти мифы имеют место быть, мы с ними боремся, и я вам скажу, что никаких подтверждений этому мы не нашли. Робот дешевеет с каждым годом, становится все дешевле и дешевле. Робот не требует технического обслуживания в течение многих и многих лет. Если, например, поставить робота, то примерно через два с половиной года ему нужно будет только поменять масло. И все. То есть он серьезно надежная машина.

Приведу пример. Все знают велосипеды Форвард, на производстве были внедрены всего лишь два робота, которые тут же снизили трудозатраты в 8 раз. При этом сварщики никуда не делись, они просто начали варить специальные виды велосипедов. Что произошло после этого? Теперь это единственный производитель велосипедов в России, который делает собственные рамы. Все остальные производители покупают раму в Китае и собирают здесь велосипед. Сейчас они вышли на тот уровень, когда у них другие производители начинают покупать рамы. Предприятие маленькое, там очень мало места, но это история успеха предприятия, которое решило, что повышение производительности — это важно.

Что мы делаем? Используя поддержку государства для других целей, нам удавалось убеждать учебные заведения, что нам нужны специалисты, потому что отсутствие специалистов не позволяет нам внедрять то количество роботов, которое в принципе может быть на нашем рынке. У нас очень серьезное отставание от других стран, но оно связано со специалистами. Поэтому наша цель, начиная с 2011 года — снабжать учебные заведения самым дешевым оборудованием, которое мы могли дать по ценам производителя, и мы это делали. На данный момент мы набрали серьезный объем высших учебных заведений, колледжей и школ, в которых есть наши роботы. Но мы посчитали — это всего 40% от всех технических учебных заведений, которые могли бы еще с нами поработать. Основная проблема в том, что местные власти не понимают, зачем им комплекс. Одни говорят: «Зачем нам роботы? У нас нет предприятий, на которых есть работы» и не видят зависимости, что если нет специалистов, которые знают роботов, то на этом предприятии никогда и не будет роботов, и в этой области их никогда не будет.

И наоборот — в Самарской области, я приводил пример, огромное количество роботов стоит: АвтоВАЗ, Рено, Ниссан, много пищевых предприятий, Данон тот же. И там ни один колледж, ни одно учебное заведение не выпускает специалистов со знанием программирования роботов. Ни одного технолога там нет — ни сварщиков, ни инженеров по пищевой промышленности, никого. Это нонсенс. И есть хорошие примеры. Кстати, в Санкт-Петербурге такая же ситуация, если мы берем проблему здесь. Особенно такая ситуация была год назад. Здесь есть Магнум, на котором стоит примерно триста роботов, Hyundai, на которой триста роботов, Toyota, на которой четыреста роботов, Ленштамп, на котором сто роботов. То есть в Санкт-Петербурге установлено примерно 2000 роботов. И нет ни одного учебного заведения, которое выпускает специалистов по робототехнике. Это огромная проблема для тех, кто здесь ставит эти заводы. Такая же проблема в Калуге, где стоит Фольксваген.

Нужно разработать специальные русские учебные материалы, чтобы пришел робот — и ничего не надо было придумывать, сразу взяли и начали. Очень важную вещь скажу про WorldSkills: он нам очень сильно помогает, это наша пока что единственная кузница кадров, которая мотивирует колледжи лучше учить специалистов именно по робототехнике. Я знаю, что у них по технике такая же ситуация, за счет соревновательного элемента, как олимпиады профессий, которые они устраивают. Это становится престижным — выиграть WorldSkills, и дети сами пытаются больше учиться, больше заниматься, к нам обращаются с какими-то вопросами. [ Слайд 2. ]. И их всех разбирают, у нас вообще нет безработных в нашей компетенции. Вся первая десятка, которая, как мы знаем, побеждает — вся уходит работать на крутые заводы, сразу на высокооплачиваемую работу.

Еще одно движение, Aбилимпикс мы поддерживаем. [ Слайд 3. ]. Тоже за свой счет, государство нам ничем не помогает, как и WorldSkillsу в том числе. Все это за счет KUKA происходит. Единственное, что возможно — оснащают колледжи, и иногда, когда мы все-таки доходим до чиновника, и он понимает, что это надо. Aбилимпикс — это дети, у которых ограничены физические возможности. Понятно, что программирование роботов — это не лопатой махать, поэтому любой человек, даже с ограничениями какими-то, может этим заниматься. Мы их тоже поддерживаем. У нас есть классные примеры, когда дети выигрывали первые места и уходили работать в Фольксваген и так далее. Тоже очень интересно, нужно поддерживать.

Слайд 2. (кликабельно)

Слайд 3. (кликабельно)

Это ответ на вопрос — что нужно делать например для Санкт-Петербурга. Эти два движения должны поддерживаться, надо делать региональные чемпионаты. Поставлю в пример Татарстан, который это понял пять лет назад, и сейчас является самым крупным покупателем роботов в России: покупает у нас более ста роботов в год. И это уже дает результаты: у них появляется огромное количество предприятий, которые они строят. Это очень важно для инвесторов тем, что, когда они поставят высокотехнологичное производство, будут специалисты, которые будут его обслуживать и работать на нем.

Вот интересный график [ Слайд 4. ]. Это уровень, количество роботов на 10 000 рабочих. Вы видите, кто у нас лидирует: Сингапур, Южная Корея, Германия, Япония, Швеция и так далее. У китайцев сорок, но это из-за того, что у них населения слишком много, поэтому у них так получается. На самом деле самое большое количество роботов сейчас, по-моему, в Китае. У нас всего пять роботов на 10 000 человек. Это не говорит о том, что у нас все плохо, это говорит о том, что у нас очень много предприятий не знают о том, что есть такая штука как робототехника, которая серьезно влияет на ВВП и на рост. Мы на предыдущей сессии обсуждали, что внедрение роботизации не ведет к увеличению безработицы, а напротив, ведет к ее снижению и к тому, что когда вы ставите высокотехнологичное оборудование на предприятие, уровень образования сам по себе в этом месте растет.

Слайд 1 (кликабельно)

Таких исследований много, можно в интернете найти. Сингапур, Южная Корея, Германия делали исследования, как влияет робототехника на безработицу, на уровень образования, переподготовки. Здесь опять проблема в том, что чтобы все получилось, нужны центры переподготовки, потому что робот заменяет людей, которые делали монотонный простой труд, и их нужно научить чему-то новому. Вот очень интересный пример, можно всем рассказывать, он действительно существует. В Малайзии 40% дохода бюджета раньше было, как и у нас — нефтегазовые. На данный момент — видите на карте — 22%. Всемирный банк выпустил исследование — как они в такой короткий срок, за пять лет всего, смогли добиться такого успеха, что у них 80% — за счет общей индустрии. Так основное было то, что они вложились именно в производительность труда, как и мы сейчас. Они сделали этот шаг пять лет назад, и уже получили результат: сильно повысилась средняя оплата труда и ВВП.

Есть большое исследование Всемирного банка, которое тоже можно найти в интернете — я именно оттуда все это и взял — и посмотреть, за счет чего это было. Вся наша программа производительности труда — практически один в один. У них есть какой-то закон, у нас один в один то же самое, можно даже оттуда брать какие-то постулаты. Это успешный кейс, по которому можно видеть, что это действительно работает. Но у нас, повторюсь: вот есть интегратор, он показал крутые решения, сделал первый в мире, до которых никто не задумался, но из-за того, что нет специалистов, которые могут оценить, что это классно и можно внедрить, оно остается вот в таком состоянии… В долгий ящик кладется куча инвестиций, которые ввел русский интегратор. В итоге хороший интегратор, который у нас появляется, который умеет внедрять роботов — уходит в другие страны и там создает свои продукты. Вот такой факт. В принципе у меня все. Все, что хотел сказать, я сказал.

Наталия Андреева: Меня очень заинтересовала история успеха с малыми и средними предприятиями. Потому что, есть стереотип, что робот — это Тойота, да, а новой среды нет. Но вот насколько это так по миру? Есть истории успеха? И есть ли в России кто-то, кроме ребят?

Петр Смоленцев: Огромное количество. Большие заводы, такие как Магнум, Фольксваген, Данон, Нестле и так далее — они уже приезжают строить здесь заводы с роботами. А у нас получается такой интересный факт: у наших больших предприятий все это очень сложно. Целая проблема — внедрить там роботов. Это огромная бюрократия. Все гораздо сложнее, чем с малым предприятием. Малое предприятие — это частное предприятие. Частный бизнес каждый день встает и спрашивает себя в зеркало — как я уменьшу свои расходы? Как я уменьшу стоимость своей продукции, чтоб я был конкурентный на рынке, и так далее. Сейчас малое предпринимательство — это наш драйвер, в России и в общей промышленности. У нас разделение идет: Автопром — и общая промышленность. Автопром на самом деле — сам по себе существует. АвтоВАЗ еще в 1985 году понял, что такое робототехника, там нет проблем. У них выбора не было, потому что они не смогли бы делать какие-то машины, которые могли бы конкурировать с Фольксвагеном, с Рено.

А малые предприятия сейчас очень много покупают роботов, причем и восстановленных роботов, и бывших в употреблении, и новых. Могу много примеров приводить. Например производитель баклажанной икры Пиканта, она в каждом Магните есть. Выпускает очень маленькое предприятие в Астрахани. Они купили роботов. Есть еще поставщик цемента Каменный цветок, находится в Коломне. Они поставили 10 роботов для загрузки мешков с цементом. Предприятие простое, вы видите — большой гараж, и там стоит 10 роботов. Потому что ему надоели выходцы из Узбекистана, Таджикистана, других стран — низкоквалифицированные кадры, которые приезжают, и на которых они не могут положиться. Они решают свои проблемы.

Практически 80% всех роботов идет таким маленьким частным компаниям, и этих примеров очень много. Очень плохо, что этого не понимают именно большие монополисты, такие как РЖД. Газпром, Нефтегаз, например, только что сделали свою интегральную работу. Сибур перешел в эту стадию, КамАЗ наконец-то… Два года назад мы с ними подписали стратегическое соглашение, и они пошли в сторону роботизации. То есть такой тренд есть, но из-за того, что они это вынуждены делать из-за конкуренции, а не потому, что так надо. Их правительство заставляет внедрять автоматизацию. Как ни странно, для них самих этого не существует. Например, в Ростехе не так все хорошо, там очень трудно нам доказывать, что роботы — это то, что нужно. До сих пор там проектируются заводы с рабочими местами, и там где должны стоять роботы — стоят люди. В общем иллюзии у них до сих пор.

Модератор: У нас в большинстве технических ВУЗов есть факультет робототехники.

Петр Смоленцев: Я могу привести примеры, где нет. Например, сам МГУ, Московский Государственный университет.

Модератор: Я думал — вы о Петербурге говорите.

Петр Смоленцев: Нет, я говорю в общем о России. В Петербурге самый такой драйвер у нас был — ГУАП и Политех.

Голос из зала: Робототехники нет, к сожалению. Факультет есть, а промышленной робототехникой они не занимаются. Надо смотреть виды робототехники, у нас спор о промышленной.

Петр Смоленцев: Нам не нужны те, кто умеют собирать роботов. Потому что роботы у нас не производятся, нет промышленности по созданию роботов. Есть, конечно, уникальные роботы для военных операций, для разминирования, пожарные роботы — это есть. Но это 5 процентов. 95% применения роботов у нас — роботы иностранные. Нам нужны интеграторы, отечественные компании, которые внедряют роботов в промышленность. Это очень серьезные компании, у них очень большой оборот, при этом очень мало людей работает. Это, можно сказать, малые и средние.

Например Самарский интегратор, у которого два миллиарда оборот, но при этом работает всего сорок человек. Это серьезный налогоплательщик, но его никто не поддерживает. Но это самое инновационное предприятие, потому что оно внедряет двести, к примеру, роботов в год. Или Энигма из Челябинска, там то же самое происходит. Стоит серьезный интегратор в Челябинске, повышает уровень производительности труда в Челябинской области, Екатеринбурге и так далее, но поддержки со стороны местных органов и государства никакой нет. Это проблема.

И проблема — выпускаются робототехники, которые не находят своей работы. Нам нужен сварщик, который умеет программировать сварочного робота. Нам нужен инженер-технолог, который умеет программировать робота для заливки йогурта. А для этого нужно, чтобы эти кафедры оснащались роботами. Чтобы научить программировать промышленного робота, нужно всего пять дней. И человек будет уже инженером, который может программировать роботов. А вот научить технолога-сварщика — нужно пять лет. Научить технолога по механике тоже нужно пять лет. Поэтому здесь просто нужно добавить эту специальность во все основные компетенции, где устанавливаются роботы. И когда человек выходит со знанием сварки и со знанием того, что он может программировать робота для сварки, то его с руками оторвут во многих предприятиях, где роботы используются.

Голос из зала: Свои программисты нужны, которых тоже, соответственно, нет.

Петр Смоленцев: Ну, это инженерное отличие от колледжа, где учат робототехнике. Там учат как настраивать робота по определенным технологиям, а технологию пишет инженер. А инженера — это как раз в плане программирования — учат на создание технологии на основе робота. Это тоже отдельная тема — разделение между колледжем с роботом и университетом с роботом. У каждого своя ниша. Технологию пишет инженер. Нам этого тоже очень сильно не хватает.

Голос из зала: Технологи, знающие как применять робототехнику, практически отсутствуют.

Петр Смоленцев: Из своего опыта могу сказать. Я сварщик по образованию, меня не учили роботам, я сам научился в течение двух лет, и у меня потом проблемы с работой вообще никакой не было.

Если бы у нас на кафедре сварки обучали еще и программированию роботов, думаю, очень много людей пошли бы не в офис, а на заводы. Ну, тоже в офис, но выпускать какую-то продукцию, потому что сейчас не хватает инженеров.

Кораблев А.В: Вообще это важнейшая задача. Так же, как компьютерным навыкам учат представителей всех профессий, обучающихся сейчас, для технических профессий — конструктора, технологи — обязательно преподавать все, что касается применения промышленной робототехники.

Модератор: Это еще и вопрос стандартов, наверное.

Кораблев А.В: И с точки зрения переподготовки кадров, в том числе и для Водной Академии, есть поле. Потому что для тех людей, которые сейчас внедряют решения промышленной роботизации — тех компаний, организаций и предприятий — кадров не хватает. Если такие программы переподготовки у нас появятся, это будет востребовано.

Модератор: Вам и карты в руки.

Петр Смоленцев: Да, это проблема образования. Но мы на это влиять не можем. Все что можем — мы делаем. Я уже объяснял, как деньги зарабатываются. Спрашивают, потому что я тут сижу и рассказываю, как мы всем помогаем. А где мы зарабатываем? Мы зарабатываем там, куда эти специалисты уходят. Если мы поможем образованию создать специалистов, то специалистам надо создать нашего робота. Вот здесь потом будем зарабатывать.

Модератор: Но к сожалению это такая медленная штука.

Петр Смоленцев: Да! Вот здесь нам нужна господдержка, именно в этом — в изменении госстандартов, в изменении каких-то вещей. Поддержка всего этого.

Алексей: Компания ОДК-Авиадвигатель город Пермь. Вопрос такой — есть ли у вас контакты с ОДК? Я знаю, что они есть. Интересует, как продвигается внедрение роботизации на предприятиях ОДК? ОДК поддерживает это, не поддерживает? Как обстоит общение? На нашем предприятии есть роботы, внедряются. Я имею в виду продвижение сверху. Снизу продвигать сложнее, чем сверху.

Петр Смоленцев: Я знаю предприятие Авиадвигатель, что там роботы тоже, я участвовал в установке этого робота. Авиадвигатель — одно из самых первых предприятий этой отрасли, которое начало смотреть в сторону робототехники. Я помню, что первый робот там ставили чуть ли не в одиннадцатом или двенадцатом году. То есть это было довольно давно, поэтому там все есть. В общем с ОДК стоят те же проблемы, что и с Ростехом. Это отсутствие специалистов, именно наверху, понимающих, что автоматизация и роботизация ведет к куче преимуществ для большой корпорации. Я могу вам привести пример с РосАгро, тоже огромная корпорация, или с Мираторгом, где как раз начиналось снизу. Когда внизу появляется огонь, сверху подгорает. А сверху начинают об этом думать, когда снизу приходят заявки о том, что внедрение роботов — мы посчитали — будет стоить дешевле в столько-то раз, на столько-то процентов и так далее.

У нас с РосАгро получилось так — снизу несколько заводов подали сигналы, сигналы были восприняты, тут мы подключились, пообщались с руководством этих концернов, и в итоге все состоялось, роботы поставили, и сейчас эти концерны поменяли свое отношение к робототехнике. Так было с Сибуром, например. Так было с РосАгро и с другими заводами. Например, Тульский оружейный завод что сделал? Здесь выступал интегратор, Юлия. Что сделал Тульский оружейный завод: у них стоит цель — создавать гражданскую продукцию. Они создали интегратор на своей базе, интегратор роботов, находят высокоточные системы, в Ростехе. Когда я смотрю — первой появилась собственная интеграция, получается, что это был сигнал снизу, а не сверху — создайте интегратора! Они сами додумались до этого, создали, уже внедрили множество роботов — для сварки, для сборки гражданской продукции, и теперь предлагают это внутри Ростеха. Это пример. Но на самом деле все в ваших руках. Мы это все поддерживаем. Выйдите на нас, скажите: у нас есть идея, что вот этот робот здесь поможет нашему заводу сделать продукцию дешевле. Мы поможем вам донести это до руководства. Естественно, нас слушают, мы напишем письмо генеральному директору ОДК, обычно воспринимают. Мы выходим и говорим, что у нас есть проработанное решение, и на этом локальном заводе оно должно принести плоды. Обычно получается такой приказ, который придется просмотреть, проанализировать уже сверху. Вот так мы помогаем в этом случае. Все ваши работы как раз снизу приходили. А сверху просто поддерживали и ставили стенд. Вот так.